Глава 6. Семантическая структура цветового образа

Проделанное исследование позволяет сформулировать психологическое определение Цвета.

Совершенно бесспорной является закономерная категоризация цветового образа на уровне коннотативных значений. Но Цвету присущи и более дифференцированные значения предметного уровня. В восприятии Цвета можно наблюдать развертывание образа по уровням, описанным В.Ф.Петренко (1983), причем эмоциональный компонент, закономерно соотнесенный со словесным значением (названием эмоции, состоянием или идеей), правомерно рассматривать в качестве аналога предметного содержания цветового образа. Цвет способен закономерно выражать эмоциональное (личностно-смысловое) отношение субъекта к значимому другому и самому себе. В цвете происходит визуализация эмоционального отношения.

В основе восприятия цвета лежат прасемантические[1][1] структуры, задействованные уже на самых ранних этапах презентации объекта сознанию. В настоящее время можно предполагать, что структуры эти обусловлены биологически. Цвета категоризованы на уровне физиологических реакций организма, поэтому существующие на уровне глубинной семантики взаимосвязи не могут являться случайными, условно-рефлекторными или произвольно-конвенциональными. Факты заставляют признать, по крайней мере на этом глубинном уровне, единство “натурального значения” (празначения) цвета и физиологической реакции организма на его воздействие. Но, надо думать, это отчасти справедливо и для уровня более дифференцированных переживаний, представленности сознанию дифференцированных эмоциональных состояний (“удивление”, “любовь”, “ненависть”, “восхищение” и т.п.).

То, что перцептивно (зрению) представлено как цвет, в переживании представлено как эмоция, и наоборот. Этот факт издавна известен художникам, которые говорят о цветах, “как о носителях определенного характера, настроения, чувств” (Мелик-Пашаев, 1982. С. 15; см. также: Поляков, 1988; Norman, Scott, 1952). То есть то, что в сознании человека присутствует как эмоциональное отношение, характеристика, настроение, на картине представлено как цветовая гамма, колорит. В наших исследованиях этот эффект проявился в перцептивном приписывании цвета образу и в эффектах цветовой гетеро- и самоатрибуции. Исходя из этого, возможно обозначить Цвет как психоидный, или квазипсихический [2][2], феномен в окружающей человека действительности. Этим признается определенная двойственность цветов. Во-первых, они существуют и как представления, и как перцептивные образы, сохраняя, тем не менее, свою психологическую эффективность. Во-вторых, этим признается, что во внешнем по отношению к человеку мире то, что субъективно переживается как эмоция, существует в форме цветов. Или, что то же самое, в форме колорита человеку дано видеть эмоции. Цвета эмоциоподобны, а эмоции цветоподобны.

На неосознаваемом уровне цвет есть символ своего воздействия на человека. Эти феномены зафиксированы как в устойчивых речевых оборотах, так и в многочисленных экспериментальных фактах реконструкции цвето-эмоциональных семантических пространств. В ходе культурно-исторического развития человек научился использовать это свойство цветов  в качестве внешнего (и внутреннего) орудия произвольной регуляции своего физиологического и психологического состояния.

С другой стороны, психологическое состояние закономерно модифицирует колорит воспринимаемого образа (колорит картины мира). С некоторой долей условности можно сказать, что в феномене перцептивного приписывания колорит воспринимаемого образа отражает эмоциональное состояние субъекта как свое специфическое предметное содержание, а в феномене цветовой атрибуции предметным содержанием цветового портрета является эмоциональное отношение к оцениваемому. В обоих случаях цветовой образ (колорит) является аналогом высказывания, т.е. допускает закономерную “проекцию” содержания в категориальную систему развитых форм значений, в том числе вербальных.

Мы подходим к психологической структуре цветового значения как перцептивно-эмоционального морфизма (Шмелев, 1983). Когда о цвете говорится в развиваемом здесь семантическом и семиотическом смысле, то необходимо различать, как это существует в филологии, внешнюю и внутреннюю форму высказывания как два аспекта (означаемое и означающее), слитых в моменте семиотического целого. Семиотический аспект цвета (означающее) представлен “перцептивным” цветом, т.е. тем, который мы видим (представляем) и изучаем в рамках теории цветоразличения. Собственно говоря, это есть “цвет” в общеупотребительном смысле слова. По сути же он является только верхушкой целого айсберга (т.е. внутренней формы, или означаемого), в качестве которого выступает, в частности, упомянутая “идея жизненных отношений субъекта”.

Таким образом, семантическая  модель цвета может быть представлена в двух аспектах.

Первый состоит в рассмотрении Цвета как феномена символической сигнификации. Это аспект семиотический (знаковый), раскрывающий механизм этой сигнификации[3][3].

Заметим, что термин “переживание” следует понимать здесь как в пассивном, так и в активном залоге. С одной стороны, переживание некоего состояния индуцируется цветом. Это признак натуральной психической функции (Л.С.Выготский) – непроизвольность реагирования на ключевой раздражитель. С другой стороны – “переживание” как встречная активность – это главный путь к познанию самой семантической структуры цвета – “наблюдение на почве чувства” (Р.Штейнер). И.В.Гёте говорил: “Цвет есть закономерная природа в отношении к чувству зрения”, а В.Кандинский размышлял о “психической силе краски, рождающей вибрацию души”. В этом смысле:

Наиболее детально второй аспект семантической модели цвета разработан в теории М.Люшера (1993; 1996) и представлен в интерпретации его цветового теста. Сходные, но менее подробные, модели представлены в публикациях его последователей (Собчик, 1990; 1997; Т.Н.Бояршинова). Все авторы, и в первую очередь сам М.Люшер, исходят из существования иерархизированной семантической структуры цвета. Нижний “этаж” представлен физиологическими реакциями, затем идут характеристики эмоционального состояния и эмоции; верхние уровни представлены потребностями, основными установками и жизненным стилем личности. В этой системе по сути цвета играют ту же роль, что и в традиционной цветовой символизации (Тернер, 1983): они являются неконвенциональными естественными символами обобщенных категорий действительности, изоморфно соответствуя различным ее аспектам. Цвет несет в себе те или иные качества, совпадающие с символизируемыми им свойствами вещей в контексте субъект-объектных и субъект-субъектных отношений, либо воспроизводит эти свойства по ассоциативным цепям. Это качество цветов в процессе психодиагностики и делает возможным использовать их как символы предметов потребностей.

Конкретный цвет может быть рассмотрен как символ всех объектов реальности, обладающих присущими данному цвету характеристиками и значимостями в отношении к человеку. Цвет предстает тогда как символ и носитель общей идеи неких жизненных отношений. “Цветность”, будучи задействована определенным образом независимо от “предметности”, несет в себе не эту предметность, а некое эмоциональное начало, которое в определенных этнокультурных ситуациях соотносимо с жизненно важными признаками широкого круга предметов, актуализирующихся в субъект-объектных отношениях. Эти положения совпадают с культурно-исторической практикой использования цвета как регулятора социального и ритуального поведения, продолжая теоретическую линию, намеченную Гёте (1920).

Символическое действие цвета сравнимо с механизмом функционирования аффективного комплекса. Конкретный цвет адресно обращен ко всей чувственной “вертикали” от неосознаваемых физиологических регуляторных механизмов вплоть до области предметных чувств, актуализируя и все неэмоциональные ассоциации, связанные с этим состоянием у данного человека. Отличие от юнгианской модели аффективного комплекса в том, что главная роль в этом процессе принадлежит не ассоциациям по смежности или сходству, а механизму синестезий: семантической взаимотрансляции содержания различных модальностей, что определяет возможность порождения новых смыслов в соответствии с новыми контекстами. В сочетании с тонкой нюансированностью эмоциональных реакций это определяет колоссальную символическую потенциальность цвета.

Психический цвет (т.е. весь спектр физиологических, эмоциональных и интеллектуальных “реакций” на цвет) может быть представлен как семантическая структура цветового образа. В соответствии с традицией, эта структура представляется в виде слоев, или планов, образованных разного рода значениями. Значения на каждом уровне различаются по признакам дифференцированности, осознанности, вербальной опосредованности и семантической константности, определяемой как межкультурная, межиндивидуальная и временная стабильность семантической структуры определенного оттенка цвета. Уровни располагаются от “семантического ядра”, где они наименее осознаны, дифференцированны и наиболее константны, к периферии. Кроме естественных контекстов, значения в каждом слое различаются по признаку “семантической константности”, определяемой нами как межкультурная, межиндивидуальная и временная стабильность семантической структуры определенного оттенка цвета.